Возможно, безкорыстность постыдна. Возможно она отвратительна.
В самом деле, это отказ от оценки, от вознаграждения, от зависимости и условности. Это возмутительно, потому что это фактически утверждает безкорыстное действие, как нечто принуждающее по отношению к тому, от чего оно отказывается принимать взаимно-возвратный момент. Это можно считать насилием во всех смыслах. И на этом основании осудить.
Если только у отказа от насилия все же нет какой-то границы применимости. В конце коцов всякое отрицание имеет логическую границу там, где встречается само с собой.
Но ведь есть еще и фигуры тайного благодеяния, анонимной безкорыстности. В этом есть высокомоерие не просто насильника, а гордыня доходящая до делания себя божеством, потому что делающий тайное благодеяние, пытается свое действие встроить в порядок вещей, выдать за нечто естественное, само собой разумеющееся. Это насилие уже не равного над равными, а над самой природой.
Ах да, идеальная безкорыстность - она ведь не насилует. Хочешь бери, не хочешь не бери. Вот ведь в чем парадокс. Но в таком случае она выглядит как нечто имеющее сомнительную (раз необязательную и не определенную, путем оценки по факту эквивалента в результате обмена), возможно отсутствующую пользу, а значит потенциально - ущерб, как растрата ресурсов, которые могли бы быть употреблены на что-то действительно необходимое.
Если только не считать, что каждый субъект отношений имеет право на такую растрату в той мере, в которой он распоряжается соответствующим ресурсом как своей собственностью. Имеет ли? И перед кем отвечает, если эта свобода не так уж и однозначна?
Как все-таки удобно иметь хотя бы условную высшую, трансцендентую Инстанцию апелляции. А еще лучше, когда можешь себе позволить не условное, а вполне искреннее отношение: я в ответе перед Ним прежде всего, и только в пятую и десятую очередь перед кем-то, кто не имеет отношения к делу. В этом случае безкорыстность и анонимность невозможна. Есть Тот, Кто все видит и всегда воздаст, как бы ты ни прятался и не менжувался.